Реверс

Ещё одна работа с Реверса ))

Было желание иллюстрировать чуть ли не каждую главу
Спасибо всем кто был рядом, помогал и читал нашу работу


Название: Единственный выход
Фэндом: SPN RPS
Артер:  Steasi
Автор:  ksusha-sha
Бета:  Longways, mahune
Пейринг: J2, Дженсен/Джаред
Рейтинг: R-NC-17
Жанр: омегаверс
Размер: 13 730 слов
Предупреждения: омегаверс и все из него вытекающее.
Саммари: Всю жизнь пробыв бетой Джаред Падалеки оказывается совершенно не готов к тому, что его статус вдруг изменится. Возможно ли ему научиться быть омегой и принять себя, если учителем будет Дженсен Эклз?
От автора: Большое спасибо организаторам феста за понимание и терпение. А также моему артеру и бетам. Без вас я бы ни за что не справилась!
Скачать в формате .doc |.doc (с артами)

Джареду было шесть, когда он впервые оказался на осмотре. Не на обычном больничном приеме, где доктора кружат вокруг тебя, как мошкара в жаркий солнечный день. Нет, речь шла о чем-то большем. Этот день должен был стать одним из самых важных в его жизни: из безликого Джареда, он должен был стать омегой Джаредом или альфой Джаредом. От нетерпения зудело все тело, требовало разрядки — пробежки вокруг дома или драки с соседскими мальчишками, но Джаред пытался сидеть смирно и ждал, пока мама соберется и откроет, наконец, в приглашающем жесте пассажирскую дверь их старенького пикапа. Джефф не раз рассказывал ему о том, как в шесть лет превратился из просто Джеффа в альфу Джеффа, несмотря на свой возраст, мужчину и, как казалось Джареду, любимца всей семьи. Брат всегда очень подробно рассказывал о крепком врачебном рукопожатии и напутствии заботиться о своих родных. Поэтому Джаред не смог скрыть удивления, когда на осмотре доктор сел напротив и посмотрел на него нечитаемым взглядом.

— Джаред, я рад сообщить тебе, что твой статус — бета.

Вопреки сказанному, в голосе мужчины не было радости — скорее сочувствие и готовность выдержать любую реакцию в ответ. Джаред нахмурился и сжал ладони в кулаки. Хотелось возразить, сказать доктору, что он ошибся, а затем позорно расплакаться. В глазах уже предательски щипало, потому что, несмотря на свои шесть лет, он уже прекрасно знал, что значит — быть бетой. Несколько ребят из его класса уже были классифицированы, и те, кому тоже «посчастливилось» оказаться бетой, серыми, неприглядными тенями сидели в столовой за одним столиком, пока альфы шутливо задирали омег.

— Это не плохо, ты должен понять, — видимо, доктор прочел мысли Джареда по выражению его лица. — Беты — это удивительные создания. Они могут состоять в паре как с омегой, так и с альфой. К тому же, им не приходится сталкиваться с множеством проблем, — мужчина улыбнулся ободряюще и похлопал Джареда по коленке.

Вернувшись домой, Джаред заперся в своей комнате и отказывался выходить оттуда несколько дней. Домашние пытались выманить его всеми возможными способами: от угроз до заманчивых обещаний, но тщетно. Ему просто нужно было побыть с самим собой, объяснить испуганному ребенку внутри себя, почему на его долю выпало быть бетой. Отбросом. Никчемным. Бесполезным. Джаред прокручивал в голове все оскорбления, которые когда-то слышал в адрес одноклассников. В конце концов, он приоткрыл дверь и тихо позвал маму, которая, словно ждала все это время неподалеку, тут же прошла внутрь и крепко прижала его к себе. Они провели тот вечер сидя рядом: Джаред — слушая мамины объяснения о том, что на самом деле значит — быть бетой, Шерон — гладя сына по волосам и уверяя, что на самом деле все не так плохо, как он подумал. Джаред уснул у матери на коленях все еще надеясь, что наутро каким-то сказочным образом проснется другим.

Спустя двадцать четыре года Джаред успел многое понять: что родиться бетой было скорее благословением, чем проклятьем; что доктор был прав тогда, на первом осмотре, когда говорил об отсутствии большинства проблем.

Во-первых, ему не пришлось ходить на дополнительные занятия, которые включили в обязательную программу для альф и омег. Сначала Джаред злился, что не мог пойти после школы с друзьями на ручей гонять самодельные лодки или охотиться на полевок, но потом познакомился с небольшой группой бет, которые так же, как и он, слонялись после школы по окрестностям, не зная чем заняться в свободное время. Неожиданно его жизнь приняла другой оборот. Быть бетой вовсе не означало быть изгоем. Конечно, он сталкивался с пренебрежительным отношением или даже попытками прессинга со стороны особенно драчливых альф, но благодаря помощи Джеффа теперь знал как постоять за себя и не давать в обиду друзей.

Во-вторых, ему не пришлось сталкиваться с такими проблемами, как течка у омег или охота у альф. Чад — его лучший друг, омега — не раз рассказывал о том, что случалось после того как он несколько раз отсутствовал в школе. Возможно, благодаря чрезмерной откровенности друга Джаред и смог окончательно осознать отношение к собственной натуре. «Меньше проблем — больше удовольствия», — говорил часто Том, главный заводила в их школьной шайке бет. Теперь, будучи взрослым, Джаред всецело разделял его позицию. Он сам мог выбирать того, с кем ему быть, как часто и по каким причинам. Не гонимый ни течкой, ни безумной тягой, он мог не спеша, после нескольких свиданий определиться, какие чувства испытывает к партнеру. Ну, и вишенкой на торте было то, что ему не приходилось беспокоиться о такой неприятности, как незапланированная беременность. Беты явно вытащили выигрышный билетик в кармической лотерее, потому что, хоть и имели все необходимые органы для вынашивания ребенка, не могли забеременеть. Джаред подробно узнал об этом на курсе биологии, где им рассказывали о строении тела. Если верить словам пожилого профессора, беты были промежуточным звеном эволюции между омегой и пока еще не образовавшимся, самым работоспособным и выносливым классом — гаммой. Гаммы не должны были вынашивать ребенка, как омеги, но в то же время могли сыграть роль альфы и оплодотворить партнера. После курса Джаред почувствовал себя более нужным. Он был не недоомегой, а неотъемлемым элементом цепочки эволюции, без которого дальнейшее развитие было бы просто невозможным. Конечно, все эти размышления были навеяны подростковым максимализмом, но тогда это было не важно.

После окончания школы Джаред решил покинуть их маленький, затерянный в лесах городок и отправиться покорять близлежащий штат. Зная, что семья вряд ли одобрит эту идею, сразу же после торжественного вручения табелей с оценками он выволок в коридор дорожную сумку и положил на накрытый обеденный стол билет на автобус. Мать ахнула и едва не уронила миску с куриными крылышками в томатном соусе — любимым блюдом Джареда, которое она приготовила в честь такого торжественного события, — еще бы, ее средний ребенок закончил школу! И не абы как, а с отличием. Джареду стало совестно, но он постарался затолкать поглубже это так не вовремя нахлынувшее чувство.

— Мам… Ну только не надо плакать, — промямлил Джаред, заметив, как Шерон прикусила губу и поспешно вышла из комнаты. Прекрасно — все, как он и ожидал.

— Бессовестные вы дети, — заметил вошедший в комнату отец. В его руках был поднос со свежими стейками, которые он поджарил на большом добротном гриле на заднем дворе. — Сначала Джефф, потом ты. У матери сердце разрывается!

— У вас есть Мэган! Вы только посмотрите, какой потенциал! — Джаред кивнул головой в сторону младшей сестры, которая увлеченно рисовала за столом, пристроившись между многочисленными тарелками и мисками. — Или вы всегда можете сделать еще пятерых джеффов и джаредов! — ухмыльнулся Джаред, уворачиваясь от подзатыльника.

— Правильно я говорил твоей матери, пороть вас надо было! — Джеральд поставил поднос на стол и взял в руки билет, который Джаред так и оставил лежать между миской с хлебом и салатом.

— Канзас? Ну и что ты там будешь делать? Ты же ребенок еще, Джаред!

— Буду искать свою Дороти, чтобы потом вместе пойти по дорожке из желтого кирпича, — насупился Джаред. Ну, на самом деле! Джеффу просто пожали руку и отправили с миром и дополнительной сотней баксов в кармане. Почему же Джареду достается каждый раз все самое худшее из возможного?

— А вот Джефф…

— Джеффу было девятнадцать, когда он уехал. Еще год — и я сам бы отвез его подальше и, оставив на видном месте, смылся бы с такой скоростью, что шины заскрипели. А тебе еще и семнадцати нет! Ну и чем ты там будешь заниматься? Неприятности на свою задницу искать?

— Вообще-то я собирался поступить в колледж на отделение современного искусства, — от возмущения у Джареда запылали щеки. — А потом найти работу.

— На искусство? Господи, Шерон, он меня в могилу сведет, — Джеральд поспешил на кухню, где уже тихонько всхлипывала его жена. Джаред потер виски и вздохнул. Он знал, что это будет нелегко.
В итоге, спустя многочисленные нотации, инструкции и причитания его все-таки отпустили. Наутро Чад уже ждал его у автобуса и нетерпеливо подпрыгивал.

— Был скандал? — спросил он, едва Джаред закинул сумку в багажное отделение.

— Рыдали всем домом.

— У, мои тоже, — Мюррей потер руки и в последний раз окинул взглядом остановку. — Ну что, поехали?

— Вперед, — усмехнулся Джаред и запрыгнул в автобус, тут же чувствуя, как неприятное волнение, бурлившее в животе все утро, сменилось легкостью и радостью. Они ехали в новую жизнь, туда, где их никто не знал. Где нужно было всему учиться по новой. Ни о чем лучшем в тот момент он и мечтать не мог.

К сожалению, все оказалось не так просто, как они себе представляли. Канзас принял их в свои хмурые объятья и тут же закружил в безумной схватке за выживание. Получить место в школе искусств оказалось едва ли возможным, и то только при условии прохождения подготовительных курсов, которые, конечно же, предоставлялись университетом и были платными. Стоило ли говорить, что сумма за один месяц превышала все имеющиеся у Джареда сбережения. На поиски квартиры им с Чадом пришлось потратить несколько месяцев, в течение которых они теснились, деля на двоих захудалую комнату в хостеле с позитивным названием «Убежище».

Иногда Джаред готов был сдаться и вернуться домой, туда, где родители всегда могли о нем позаботиться, где под боком вечно терлась Мэган, а Джефф то и дело ловил его в «семейный захват». Тоска по дому подкрадывалась незаметно, в самый неподходящий момент, и заставляла чуть ли не выть на луну, всматриваясь в ночное небо в попытке разглядеть где-то вдали их дом…

Но в какой-то момент жизнь начала налаживаться. Джареда приняли на работу официантом в небольшую забегаловку, где вечно стоял запах крепкого алкоголя и сигаретный дым. Это было, конечно, не лучшим началом карьеры, но теперь он хотя бы мог вкладывать свою долю в оплату комнаты — Чад, которому посчастливилось сразу найти подработку на автомойке, до этого тянул всю арендную плату на себе. С этого дня все сдвинулось с места, словно кто-то наверху повернул рычаг, тем самым отключив сыплющиеся одно за другим невезения. Закончив учебу в академии искусств, Джаред решил пройти несколько курсов для повышения квалификации и обучения программам обработки изображений, потому что уже тогда знал кем хочет работать. Под подушкой у него всегда лежал подаренный еще в детстве номер «Калейдоскопа», самого креативного журнала, созданного дизайнерами для дизайнеров. В нем было собрано все: фотографии, макеты, техники, идеи, рисунки и карикатуры. Джаред получил «Калейдоскоп» на свое одиннадцатилетие. Вряд ли бабушка могла тогда представить, во что «выльется» ее подарок. После окончания всех курсов он провел несколько лет просто путешествуя, чтобы набраться опыта и вдохновения для предстоящей работы. Вернувшись, он отправил заявление в «Калейдоскоп» вместе с портфолио, которое тщательно и кропотливо собирал во время путешествий. Джаред ждал, нервно прокручивая в голове всевозможные ответы, но оказался совершенно не готов к тому, что в один день обнаружит в почтовом ящике конверт с отказом и пожеланиями успехов в дальнейшей творческой жизни.

В тот же день он сжег все свои работы, едва не спалив дом, который они к тому времени снимали с Чадом. Мюррей, чертыхаясь, залил водой всю комнату Джареда, после чего им пришлось несколько дней делить одну постель на двоих. Однако одно Джаред знал точно — он больше не будет рисовать. Никогда.

Несколько лет после инцидента с пожаром он продолжал работать в забегаловке, уже почти свыкнувшись с мыслью, что это место станет его домом на всю жизнь. Пока в один момент Бивер — хозяин заведения — не заметил, как Джаред неосознанно разрисовывал белый лист с напечатанным на нем меню.

— Так ты рисуешь, сынок? — спросил мужчина и оперся о барную стойку, рассматривая героев, которых Джаред, сам того не замечая, изобразил на листе.

— Нет, — отрезал бета и покачал отрицательно головой, будто одного слова было недостаточно. Джаред попытался было скомкать лист, но Бивер не дал этого сделать, прижав его ладони к поверхности стойки. Выхватив меню, он внимательно начал рассматривать ухмыляющегося мальчишку в ковбойских сапогах, который сидел верхом на грозного вида буйволе; нескольких постоянных клиентов их забегаловки; напитки и прочие предметы утвари.

— Нехорошо врать своему работодателю, — пригрозил мужчина и, сложив лист, убрал его в задний карман брюк. — Знаешь, мне всегда казалось, что ты здесь не на своем месте, — закончил он и ушел, прихрамывая на одну ногу.
Спустя несколько дней в двери забегаловки вошел мужчина в опрятном черном костюме и спросил напрямую у Джареда:

— Так это ты у нас художник?

Так в двадцать семь лет Джаред понял, что не только работал не на своем месте, но и рисовал — тоже. Марк, как представился мужчина в костюме, показал ему причудливый мир иллюстраций к детским книгам. Поначалу это казалось смешным — рисовать героев детских сказок: котов в сапогах и маленьких портняжек. Но уже к концу экскурсии, которую Марк провел ему по издательству, Джаред почувствовал, как кончики пальцев неосознанно начали тереться друг о друга от желания взяться за лайнер. Он словно попал в рай — от него не просто хотели рисунков. От него хотели миров, которые Джаред не раз в избытке фиксировал в своей голове. Чем больше он расслаблялся, тем причудливее и сказочнее получались рисунки, которые он вскоре перенес на графический планшет — новое для него устройство.

Свой первый отпуск Джаред провел дома, большую часть времени тусуясь со старыми знакомыми или зависая с родными, — удивительно, насколько он успел соскучиться по ним с момента своего отъезда. Именно тогда, сидя с Джеффом в баре, он задумался, правильно ли сделал и где находился бы сейчас, если бы не то спонтанное подростковое решение о переезде, навеянное киношными историями и рассказами родственников друзей, существование которых можно было поставить под вопрос.

Возможно, все было бы иначе, останься он в своем родном городке, где было проще пробиться, проще найти жилье, работу. Где все было бы проще. Но с тех пор как он открыл для себя новые возможности в мире иллюстраций, Джаред не променял бы свою жизнь ни на что другое.

Вскоре после публикации первой книги с его иллюстрациями в агентство начали обращаться новые клиенты с просьбой связать их именно с иллюстратором «Похождений маленького тигра». Наверное, Джаред будет помнить название этой книги всю жизнь, настолько неожиданным оказался бурный успех издания. Тираж разошелся в считанные дни, а рейтинги превышали все предсказания аналитиков. И если раньше Джаред сомневался, получится ли пойти куда-то дальше «Похождений», то теперь не знал за что ему браться в первую очередь. Именно в этот период постоянного стресса и дедлайнов Чад объявил, что съезжается со своим альфой. А еще о том, что Джаред скоро станет крестным. Очередное напоминание о том, что он отличался от друга, вылилось в вечер отчаяния, разбавленный виски. Неприглядная картина, на которую Джаред постоянно пытался не обращать внимание, предстала перед глазами с вопиющей яркостью. Он должен был провести свою жизнь один, погруженный в работу и краткосрочные отношения, заранее лишенные будущего. В тот вечер он закончил один из самых сложных заказов — иллюстрации к книге для детей-аутистов. Заказчик хотел простые рисунки, понятные любому, но вместо этого Джаред отправил ему конверт, в который не хотел больше заглядывать. Это было нечто большее, чем рисунки — это были эмоции, чистые, не вывернутые на изнанку и не облаченные в форму зверей или предметов. Причудливые узоры расплывались на фонах, выливались с края листа или уходили на вторую страницу. Джаред был уверен, что получит отказ. А вместо этого получил двойной гонорар. Но даже не это дало ему понять, что, возможно, его путь заключался в помощи другим. А то, с какими эмоциями казалось бы потерянные для всех дети читали его книгу. Эту акцию устроил все тот же заказчик: Джареда пригласили в клинику, где детям впервые дали в руки по экземпляру. И такого он еще не видел. Вероятно, именно тогда он понял еще две важные вещи. Первая — что не важно, какой ярлык поставила на тебе природа, внутри ты все равно будешь особенным. А вторая — что статус не всегда имеет значение. В тот день Джаред увидел маленьких альф и омег, которые ничего не могли получить от своего статуса. Для всех они были такими же детьми, лишенными будущего, каким ощущал себя сам Джаред много лет назад…

Итак, спустя многие годы, Джаред оказался в одном из элитных районов Лоренса, с бессрочным контрактом в издательстве, которое стало его вторым домом. Конечно, он мог бы устроиться в более престижное место, но не соглашался даже просматривать регулярно поступающие предложения. Марк увидел в нем художника еще до его первых рисунков, в то время как все фирмы, так желавшие заполучить его к себе, велись на его внезапный успех. У Чада родилась прекрасная дочь, появление на свет которой Джареду пришлось записывать на камеру, и то, что он увидел в крохотном экране, заставило его мысленно поблагодарить вселенную за собственный статус.

Свою следующую книгу Джаред написал и проиллюстрировал сам. Она не попала в тираж и ни разу не появилась на прилавках книжных магазинов. Вместо этого ее ждало куда более ценное место — на полке в маленькой розовой детской, принадлежащей Алексис Келли-Мюррей. Джаред каждый раз испытывал странную гордость, видя потрепанные края издания и понимая, что девочка с удовольствием смотрит рисунки и слушает, как отец читает ей забавные, а порой и по-настоящему трогательные истории.

Когда Джареду исполнилось тридцать, у Алексис уже появился младший брат Остин, и теперь малыши нередко боролись за право читать подарок «дяди Дзареда». Поэтому на свой третий день рождения маленький Остин получил свою копию. Чад подшучивал, прося не удалять макет книги, на случай, если они решатся на еще одного малыша, а Джаред только качал головой. Дети — это было прекрасно, но чем дольше он жил один, тем лучше понимал, что вряд ли бы смог стать хорошим отцом.

Несмотря на распространенное убеждение всех родственников и друзей, его образ жизни вряд ли можно было назвать образцовым. Заканчивая день в издательстве, Джаред, как правило, заскакивал домой и, переодевшись, зависал на полночи в одном из многочисленных баров, откуда чаще всего уходил не один. Черт, кто мог его винить?